В быту слово «скептик», увы, понимается довольно двумерно. Человек сомневается. А может даже просто отрицает.
Как часто в ответ на мои возражения мне приходится слышать «Зачем вы отрицаете явление порчи, даже не разобравшись?»
Откуда это идёт? Именно от подспудной предпосылки, что я сомневаюсь без причины, просто так. И приходится человеку объяснять, что я сомневаюсь <i>именно</i> потому, что разобрался в вопросе.
Тем не менее, на сегодняшний день образ скептика в глазах обывателя как раз таков. Если верующий может сказать «верую и всё тут», то бытовой скептик — это «сомневаюсь — и всё тут!»
Непривычно людям, что кто-то может основывать своё мировоззрение на доказательствах и научности. Невероятно сложной кажется идея, что строить картину мира можно не на произвольных предпочтениях, не на привычном и понятном «нравится, значит верю», а на системности, на культуре мышления, исключающей всякую веру.
А потому и переносится опыт слепой веры и на скептика — раз я просто верю, раз мои выводы основаны, по сути, на моём капризе или на очень неаккуратно проанализированных данных личного опыта, значит и этот сомневающийся, небось, сомневается просто так, потому что вот ему в голову стукнуло сомневаться, может быть даже специально, мне на зло.
Что наводит на мысль о том, что бездоказательность собственной картины мира многие люди очень даже ощущают. Это не мешает им верить в неё, но это делает понятие истины эдаким вопросом вкуса. Отсюда частые «нет истины одной для всех». Устройство окружающего мира превращается в моду и важную часть индивидуальности.
Этот психологический портрет бытового скептика надо учитывать и каждый раз подчёркивать, что принципиальный скептик отличается от бытового в той же мере, в какой он отличается от верующего в барабашку.
Мы сомневаемся не просто так и не потому что хотим потешить свои выдумки, а потому что нас интересует как мир устроен на самом деле. По-настоящему интересует.